Иногда мне кажется, что Одесса не поменялась со времён Пушкина. Помните, из путешествий Евгения Онегина:
Я жил тогда в Одессе пыльной…
Там долго ясны небеса,
Там хлопотливо торг обильный
Свои подъемлет паруса;
Там все Европой дышит, веет,
Все блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит по улице веселой,
Где ходит гордый славянин,
Француз, испанец, армянин,
И грек, и молдаван тяжелый,
И сын египетской земли,
Корсар в отставке, Морали.
Но сегодня в Одессе появилось ещё что-то. Что-то, о чем Александр Сергеевич не знал. В красивой тёплой колоритной, пахнущей морем Одессе, это «что-то» разлилось в воздухе Приморского бульвара и в других публичных местах. Как туман. Едва уловимо, но чувствуется всеми. В некоторых местах это «что-то» сгущается и материализуется. Где-то появится небритая рожа, где-то мелькнет стриженый затылок с грязным оселедцем, где-то камуфляж с бутылкой пива, а где-то мат и грубый суржик. Думаю это «Что-то» можно назвать словом «тревожность». Иногда из тумана материализуется сразу несколько образов. Сегодня это материализовалось на улице Ланжероновской. Напротив городской прокуратуры.
Полный набор. Рожи, пиво, камуфляж, оселедцы, лица не испорченные интеллектом. Первозданные лица. Наверно так выглядели наши предки до тех пор, пока труд не сделал из обезьяны человека.
Вход в Прокуратуру завешен каким-то плакатом и перед входом две наскоро сколоченные виселицы. Звучит странная музыка, под которую подёргиваются девушки странного вида. Черные курточки, черные штаны, грязные кроссовки, немытые волосы. Девушки показательно громко смеются и двигаются.
Вокруг полиция. Человек десять. Охраняют.
Я стоял на противоположной стороне улицы и всматривался в этих людей. Понять я их не хотел. Я уже давно все понял. Я думал только лишь о том, сколько нам предстоит работы, когда мы возьмём власть в свои руки. Думал о том, какая это будет жесткая и решительная работа.
А пока. Пока в Одессе на улице Ланжероновской стоят виселицы. И полиция их охраняет.
Василий Волга
Свежие комментарии